Для описания 80-х в третий том своей тетралогии «Намедни» Леонид Парфенов выбрал 304 феномена, как он это называет, десятилетия: военное положение в Польше, Бельмондо, трусики-неделька, Леонтьев-Паулс-Пугачева, трехлетка похорон, русский рок, южнокорейский «Боинг», рэкет, «если дядя с дядей нежен, СПИД, ребята, неизбежен», Чумак-Кашпировский, кооперативы, Чикатило, «Ласковый май» – ну и т. д.
В общем, всем памятный и по-хорошему предсказуемый набор. Книга про то, как «страна неуклонно загибалась сама, а люди находили способы не загнуться вопреки всему», – замечает в предисловии сам автор. Как и в телеверсии и в предыдущих выпусках, частно-человеческое здесь встречается на одном пятачке с глобально-историческим: путаны, визит Тэтчер в Москву и автомобиль «Ока» на одном развороте. Кто был – тот не забудет.
Никакой, впрочем, радости узнавания нет. «Что пройдет, то будет мило» – это не про 80-е. Том пролистываешь и закрываешь в самом мрачном расположении духа. Каждый, кому сейчас от тридцати до сорока, я уверен, вполне разделяет это ощущение: какая такая ностальгия, о чём вы? Мама дорогая, на что потрачены золотые, бесценные годы единственной жизни: первая половина десятилетия и альбома – мрачный маразм, тупая тошнотворная бессмыслица; вторая половина – так и вовсе хроника распада. Страну рвут на части и растаскивают под перманентное бла-бла-бла про гласность-перестройку-ускорение (или, если угодно, про заговор жидомасонов) и под ритмы брейк-данса и ламбады. «Горит, горит село родное, горит вся родина моя», – как процитировал народную песню Валентин Распутин в эпиграфе к своей повести «Пожар» 85-го года (об этом, кстати, у Парфенова в заметке «Проза перестройки» ничего не сказано, как и про «Печальный детектив» – 1986 года – Виктора Астафьева. Странно, что эти две вещи, отрефлексировавшие тогда, «что же с нами происходит», в третьем выпуске книжного «Намедни» не упомянуты – притом что фильм Станислава Говорухина «Так жить нельзя», скажем, здесь есть).
Единственная отечественная отрасль 80-х, судя по книге Л. Парфенова, успешная и даже легко выдерживающая мировую конкуренцию, – это спорт «высших достижений» (эвфемизм такой советский, позднее его заменит определение «профессиональный»). Интересно ведь, правда: всё, повторюсь, взрывается, падает, тонет, страна на талонах, табачные бунты, братские народы неутомимо режут друг друга в Карабахе, Баку, Фергане, Тбилиси, шахтеры бастуют, Чернобыль, наконец, а знамя советского спорта все выше: Карпов с Каспаровым недосягаемы, Бубка взлетает на шесть метров, советские альпинисты восходят на Эверест, футболисты берут европейские кубки и т. д. И это притом что даже кроссовки обычные выпускать – проблема, устаревшие модели штампуем по лицензии «Адидас», да и спортивный менеджмент вполне еще советский: хоккеисты, скажем, одиннадцать месяцев в году находятся на сборах.
Понять, почему это – и многое другое – так, из книги едва ли возможно. Парфенов не устает повторять, что он не философ, не историк и не социолог, а просто репортер, представляющий нам сумму фактов, но не их интерпретацию – и на встречах с читателями, и в интервью, идущих теперь сплошною чередой, он (само)иронично уклоняется от вопросов вроде: «Что же будет с Родиной и с нами?» и «Леонид, верным ли путем идет Россия?».
Впрочем, как спрашивали, так и будут спрашивать: уже готовится «Намедни» про девяностые – Чечня, «Аншлаг», «Санта-Барбара».
Сергей Князев
Источник: Фонтанка.ру