Юбилей у Леонида Парфенова, тележурналиста с неповторимой манерой показывать «события, людей и явления, определившие образ жизни».
50 лет в паспорте, 25 – в кадре, множество успешных проектов.
Вот еще один, без которого невозможно понять его самого:
Леонид Парфенов: «60-е я помню немного, зато ярко. В родном райцентре Череповец в рабочих общагах все окна открыты и оттуда льется музыка — радиоточки, транзисторы и обязательно радиолы. У соседки плащ «болонь», он так шуршит, что все завидуют. Читать я выучился до школы по чужому желтому букварю с портретом Хрущева. Потом пошел в первый класс, дали синий без портрета, и у всех были синие. В космос полетели Леонов и Беляев, а он вологжанин, и они приехали к нему на родину — к нам, и я заставил деда идти встречать звездных братьев».
Леонид Парфенов: «70-е мне уже помнятся музыкой на магнитофонах и окнами закрытыми, потому что музыка разная и не та, что на пластинках. Но все смотрят одинаковые телефильмы, хоккей, фигурное катание и все достают дефициты. С обувью особенно плохо. Я уже учусь в Ленинграде и на каникулы везу родителям колбасу, сыр, чай со слоном, конфеты к празднику. А потом и масла сливочного у нас не будет, это в Вологодской-то области. Брежнев получает «звезды», выпускает книжки, но про него рассказывают анекдоты: в Москве землетрясение — упал с вешалки пиджак с наградами. И безбоязненно слушают радиоголоса».
Леонид Парфенов: «Про 80-е сначала казалось, что они никогда не кончатся. Потому что генсеки умирали один за другим, а время не менялось. Я уже вовсю работаю, но это такая ритуальная журналистика. Мы не новости сообщаем, и вообще мы не про жизнь, а про то, что можно показывать и про что можно писать. Но потом в эфир выходит четвертый за три года генсек и говорит, что, оказывается, «у нас были застойные явления и усем нам надо перестраиваться, усем». И до конца десятилетия сказали, показали, напечатали больше, чем за предыдущие 70 лет. И не мы вернулись в профессию, а профессия вернулась к нам».
Леонид Парфенов: «В 90-е годы началась несоветская жизнь. Чтоб самому заниматься несоветской журналистикой, я придумал свою первую программу «Намедни» — их всего будет 4 проекта с таким названием — и меня первый раз отстранили от эфира: не то сказал про отставку Шеварднадзе из МИДа. Советская власть, как и догадывались раньше, жива, пока никто никого не выбирает и никто ничего не говорит. Поэтому она рухнула. И сначала мечтали про Россию, которую мы потеряли, и хотели заново прожить историю с 1917 года. И стыдились, что совки-то мы, совки! Но потом эти комплексы быстро прошли».
Леонид Парфенов: «В 2000-е годы я понял, и все мы поняли, что не жить нам в той России, а получается какая-то третья страна, вышедшая из СССР после советской, Российская Федерация. Гордиться особенно нечем, но пространство личного выбора шире. И возможна несоветская карьера — то есть, когда тебя не назначают сперва замзавотделом, потом завотделом. А вот можно писать книжки, снимать фильмы — и это будет карьерой. А вообще, это самое интересное — застать одну эпоху, пережить другую и жить в третьей».