Журналист, телеведущий, писатель, автор ряда популярных проектов на телевидении («Песни о главном», «Новейшая история», «Намедни») – все это Леонид ПАРФЕНОВ. Если совсем коротко – профессионал с большой буквы. И это ценят его поклонники, которых даже не смог вместить просторный зал «Парка культуры и чтения «Буквоед» на Невском проспекте, 46. Там Парфенов представил только что вышедший шестой том книги «Намедни». В числе задававших вопросы был и корреспондент «Вакансии».
— Какой период освещен в новом томе «Намедни», и оправдал ли себя ее формат книги-альбома?
– Шестой том включает период с 2006-го по 2010 год. Характерна обложка: впервые это не телеэкран, а экран ноутбука. Если помните, на прежних был черно-белый телевизор, потом цветные, видеодвойка, плазма. Нынешний и пятый том получились гораздо толще предыдущих четырех. Мне советовали идти по прежнему пути – рассказать о десятилетии в одном томе, но, как видите, тогда бы он был совсем неподъемным. Кроме того, стал бы очень дорогим даже по себестоимости: 600 фотографий, на все куплены авторские права – дешево не могло получиться по определению. Кстати, собаки на обложках – мои…
Считаю очень важным, чтобы в формате книги-альбома считывалась не только словесная информация, но и визуальная. Человеку должно быть все понятно, чтобы нужно было ничего объяснять. Это не фотоальбом с маленьким количеством текста и не книга, когда его много и изредка встречаются иллюстрации, – тут что-то третье. Такой подход для нашего времени актуален: когда есть возможность показать картинку и больше ничего не объяснять. Более того, мне кажется, что целевая аудитория проекта «Намедни» еще и оскорбилась бы, если ей пытаться что-то словами досказать.
– Как вы относитесь к тому, чтобы «Намедни» использовалась в качестве учебника истории? Все-таки в шести томах отражено полвека…
– Если кто-то хочет использовать книгу «Намедни» в качестве учебника истории, то ради Бога! Я сделал то, что считал нужным и возможным. Как она дальше будет жить: в роли учебника или не учебника, какого-то пособия – мне не важно. Хотя не понимаю, почему высшим призванием книги является быть учебником. С чего вы решили, что именно из школьного учебника знаете историю? К примеру, в каком году была Жакерия? Это антифеодальное восстание во Франции. В советском школьном учебнике за 6-й класс Жакерия была выделена жирным шрифтом. Несколько легче с крещением Руси – многие помнят, что это 998-й год. Ну и что? Из этого же не следует, что человек знает историю, исходя только из жирного шрифта в учебнике…
– Будете ли продолжать работу над этим проектом? Может, есть смысл выпускать книгу ежегодно: 2011-й, 2012-й…
– Годичные тома выпускали «Аргументы и факты», и они как-то не очень пошли. Мне кажется, что вариант такой книги-альбома более адекватен такому проекту.
Продолжение будет, но том 2011–2015 появится только в 2016 году. Однако еще до этого мы выпустим 1950-е годы. Точнее, даже не 1951–1960-й, а 1946–1960-й годы – просто то время совсем не делится на десятилетия. Понятно, что послевоенные 1946–1953 при Сталине и 1953–1960 без него – это разные эпохи. Поэтому сделаем такой «нулевой» гипертом с 1946 года по 1960-й.
Правда, есть одна проблема – в тот период очень мало неофициальной съемки. Хотя есть просто фантастические фотографии, которые обязательно включим в будущее издание. В частности, работы французского фотохудожника Анри Картье-Брессона. Именно у него нашел фото для визуализации такой сложной темы, как «Разгром антипартийной группировки Ворошилов-Каганович-Молотов-Маленков и примкнувший к ним Шепилов». Что с этим делать? И вот у Анри Картье-Брессона оказался нужный снимок: дети лет пяти в 1954 году идут с вафельными полотенцами и зубными щетками умываться мимо стендов с фотографиями членов Политбюро. Как это удалось французскому фотографу запечатлеть?
Есть еще один его снимок, сделанный, судя по всему, в районе проспекта Обуховской Обороны или Фонтанки ближе к порту – толпа людей, наблюдающая за игрой в домино. Трое играют, а человек пятнадцать смотрят. Что они там видят? Но это жизнь того времени: скупая на события, но искренняя… Или вещи того времени – признаки определенной зажиточности: этажерка, фикус, абажур с бахромой, габардиновое пальто. Как это отразить, учитывая, что сегодня столько вранья про эту чудесную страну? Страну бараков и атомной бомбы. Это надо как-то объяснить…
– Кто помогает в работе над книгой «Намедни»? Есть какая-то команда?
– Окончательный выбор всегда за мной – именно я всецело за все отвечаю. Отбираю иллюстрации, пишу тексты, сижу на верстке и решаю, что должно быть. Хотя есть редактор и фоторедактор, которым я даю задание. Критерий отбора материала простой: этого не было, случилось вот тогда-то. Нужно сформулировать вводку, где объяснить, в чем состоит новость и где тут новизна, что это прибавило к предыдущему опыту. Тогда понятно, что ты дальше описываешь в тексте.
– Какая-то цензура, хотя бы внутренняя, существует?
– У меня нет такой проблемы. В России в книгопечатании цензуры сейчас вообще нет. Кстати, впервые в истории страны. Просто не существует технической возможности контроля. Никто не контролирует и вышедшие издания. Это никого не интересует или, как принято выражаться: не имеет электоральных последствий. Поэтому у меня нет никаких терзаний по этому поводу.
– Трудно работалось?
– Трудно. Но вот шахтер под землю спускается – ему тоже непросто… Мне не на что пожаловаться.
– На телеканале «Дождь» выходит ваш новый информационный проект. Чем было вызвано его появление?
– Первая программа выйдет в эфир 24 марта. Не знаю пока, сколько выпусков получится. Чем вызвано ее появление? Есть какое-то количество ребят-репортеров, которые остались от полуупраздненной программы «Центральное телевидение» в его прежнем формате. Решили сделать тележурнал – эти ребята могут делать хорошие репортажи. Среди них есть и петербуржцы. Кстати, теперь это не имеет какого-то значения – вопрос прописки лишь когда-то стоял. Сейчас не важно, откуда ты, – лишь бы работал. Сам по себе теперь странен вопрос: «Как пробиться в Москву?» Работай – вот и все…
Не знаю, что получится из этого проекта на «Дожде». Ни для кого не секрет, что телевидение – это дорогая и сложная штука. От меня одного тут мало что зависит. Это не книга, которую выпускать куда проще и легче. А вернуться подвигли возможности, которые имеют огромное значение на телевидении – только лишь моего желания и умения мало…
– Леонид, многие помнят ваши знаковые телефильмы «Российская империя», «Весь Жванецкий», «Жизнь Солженицына», «Современница»… Чем порадуете в ближайшее время?
– Осенью будет показан фильм «Цвет нации» с питерской съемкой с Большой Подъяческой, 22. Там жил Сергей Михайлович Прокудин-Горский – русский фотограф, химик, изобретатель, издатель. В августе исполняется 150 лет со дня его рождения. А главное – прошло 100 лет с 1913 года. Дело в том, что этот человек заснял несколько тысяч объектов Российской империи в цвете, и мы можем увидеть страну до Первой Мировой войны и революции 1917 года.
Сегодня все эти изображения оцифрованы, их можно посмотреть в Интернете. А во дворе Большой Подъяческой, 22 во флигеле когда-то была цинкографическая лаборатория, где печатались самые первые цветные видовые русские снимки. Это все сделал Прокудин-Горский. Его многочисленные экспедиции по стране дают представление о России. Имеются фантастические снимки! Ведь сегодня мы не представляем, какого цвета были сарафаны, насколько велико было количество мужских розовых рубах, как вообще выглядела улица до революции. Мы просто не можем себе представить, насколько это была яркая страна! Потрясает цветовая гамма тогдашнего Невского! Хотя, конечно, лица были другие, но мы сегодня не понимаем, что такое купец 1-й гильдии или как выглядел штабс-капитан, потомственный почетный гражданин, кавалер ордена Святого Владимира 2-й степени и т. д.
– Свои прежние фильмы, телепроекты пересматриваете?
– Нет. Проекты 10-15 летней давности не могу смотреть ни одной секунды. Устарело само видение, там я какой-то вялый…. Нет требуемой сегодня энергетики подачи – ее градус значительно увеличился. Затрачиваемые усилия, чтобы удержать зрителя у телевизора, сильно возросли. Нужно что-то предложить визуально захватывающее, настоящее шоу, чтобы после программы «Время» аудитория держалась.
– Разделяете ли мнение, что сейчас телевидение отходит на второй план, уступая место Интернету?
– Наверное. Не то чтобы отошло на второй план… Нельзя все хоронить подобно герою фильма «Москва слезам не верит», который утверждал, что в будущем ничего не останется – только телевидение. Телевидение уходит как старое телесмотрение. Раньше лежала телепрограмма на неделю, и там в 19.45 был обведен кружочком новый художественный фильм. Конечно, больше такого не будет никогда. Потому что никто ничего не боится пропустить – потом можно будет посмотреть в Интернете, где-то скачать…
Говорить, хорошо это или плохо, не стоит – ситуация все равно будет меняться. Речь не о том, лучше или хуже Интернет по сравнению с телевидением – это просто другое. В конце концов дело в контенте – содержании, а не в способе доставки на дом. Когда говорят, что будет сто каналов, то удивляешься: на три не могут найти контент, который бы удерживал аудиторию. В советское время была передача «Ленинский университет миллионов», которую не смотрел никто. Но она существовала, потому что такая ерунда – смотрят ее или нет – чиновников не интересовала. Важно, что колесо красивое, а что оно не едет – это не волнует…
Поэтому нужно, чтобы для аудитории предлагаемое было интересно, и тогда она сама найдет возможность это посмотреть. Хотя, конечно, огорчительно, что самый сложный фильм, который я снял, – «Глаз божий», мало кто видел. Он посвящен 100-летию Музея имени А. С. Пушкина, и там 28 ролей! Один Олег Павлович Табаков в роли Ивана Цветаева каких терзаний мне стоил! А еще Евгений Миронов, Владимир Познер, Михаил Ефремов и т. д. Для Игоря Кваши это оказалась последняя роль. Сыграть Илью Эренбурга ему было важно, потому что тот жил в соседнем доме, и он его знал. Однако просмотры этого фильма на порядок ниже, чем у ролика с Васей Обломовым и Ксенией Собчак. Но это не говорит о том, что нужно снимать только такое и больше ничего не делать…
Петр НИКОЛАЕВ