Леонид Парфенов: Стране нужно вернуться к политическим свободам

Леонид Парфенов встретился с корреспондентами ИА vRossii.ru, чтобы поговорить о том, как ему видится политическая ситуация в стране накануне выборов Президента, дать свою оценку происходящему и порассуждать о проблемах современной журналистики.

Леонид Парфенов – известный российский журналист, телеведущий, автор таких популярных телепроектов, как «Намедни» и «Российская империя».

Леонид — человек талантливый и неординарный. Он написал книгу-альбом «Намедни. Наша эра», которая разделена на несколько томов, а несколько лет назад он даже озвучивал персонажей в мультсериале «38 обезьян». Среди списка его наград — премия имени Владислава Листьева, при получении которой он произнёс свою известную речь о российской телевизионной журналистике.

Леонид Парфёнов является одним из учредителей «Лиги избирателей», которая занимается защитой прав избирателей. Журналист выступал на оппозиционных митингах в декабре и феврале. Поддерживает идею честных выборов.

Накануне такого важного для всей страны события, как выборы главы государства, он дал интервью ИА vRossii.ru.

— Здравствуйте, Леонид Геннадьевич! Как Вы считаете, каким образом изменилась обстановка в России после первых оппозиционных митингов в декабре 2011 года?

— Мне кажется, ситуация изменилась ещё с самого 24 сентября, когда было объявлено об этой рокировке, с позволения сказать. Огромное количество людей почувствовали себя обманутыми, почувствовали, что за них опять все решили, да еще и несколько лет назад, потому что мало того, что рокировка показала, что, оказывается, четыре года Медведева были притворным президентством только для того, чтобы Путину переждать и кресло не остыло. Так еще и то, что увеличенный на 50% президентский мандат с четырех лет до шести, теперь ему светит дважды. То есть, пожалуйста, еще раз проживите те же двенадцать.

— А как Вы считаете, люди это понимают?

— Как известно по социологии, требуется два месяца, чтобы некая новость, информация стала, что называется, материальной силой. И как раз к думским выборам и получилось, что люди усвоили: им предложено еще раз прожить нулевые. С этим не согласно огромное количество людей, даже те, которые Путину благодарны. Они думают, что да, все было хорошо сделано, замечательно, спасибо, но надо двигаться дальше, и это явно не тот лидер, который способен на перезагрузку.

— А почему это не может быть Владимир Владимирович?

— Странно представить, что человек будет менять и фактически разрушать то, что он создавал все эти двенадцать лет. Ясно, что мы уже уперлись в эту вертикаль, что не работают парламенты, что партии – это не партии, правительство не правительство, общественная жизнь – это не общественная жизнь, а общественная палата из президентских назначенцев.

— А что нужно для того, чтобы Россия шла вперед?

— Для того чтобы большая, очень разная страна двигалась вперед, ей нужно вернуться к гражданским политическим свободам. В принципе, есть просто политическая усталость от человека, который им надоел за эти двенадцать лет. Вот те, кто постарше, помнят Брежнева, он был восемнадцать лет. Казалось, что он вообще «не закончится никогда». У Путина сейчас и получится двенадцать, никуда же он не уходил, никто ведь не подумает, что при Медведеве Медведев и правил. И вот эти минимум шесть, а он, конечно, полагает, два по шесть, это просто пожизненно. Потому что если уже сейчас говорится «Кто, как не Путин?», «Кто, кроме Путина?», и вообще, самый русофобский вопрос, какой только может быть. На 140-миллионную страну второго не найдется, да? Надо было, так кандидата юридических наук раскрутили из ничего. Ну кто такой Медведев? Уже сейчас. А он до седьмого мая должен был быть президентом на самом деле. Никто не вспоминает даже. У нас есть один кандидат в президенты.

— Как Вы думаете, будет ли альтернатива?

— По прошествии шести лет, а то и двенадцати, альтернативы совсем не будет, просто никакой. Солнце не встанет, если вождь в Кремле не одёрнет занавеску. Люди, которые здесь, в Москве, какие-то медийные лица, авторы книг, личные проекты как-то смогут реализовать, а вот общественный мы все вместе до сих пор не реализовали.

— На одном из митингов Вы сказали, что общественным телевидением у нас занимается администрация президента. Эта ситуация может измениться?

— У нас было общественное российское телевидение, ОРТ, нынешний «Первый канал». И что в нем было общественного? От одного названия ничего не меняется. И вопрос не в собственности: государственное или общественное. Разве государственное — значит «антиобщественное»? Телевидение по определению общественный институт, институт гражданского общества. Это масс-медиа, то, что соединяет людей. Нельзя соединять людей на основе шарлатанских рассказов тех, кому это выгодно. Это пропаганда и агитация, а не информация.

— Кто, по Вашему мнению, должен этим заниматься?

— По-моему, этим должна заниматься Государственная Дума. Она ближе к обществу, чем Администрация президента, которая де-факто сегодня этим занимается. Если будет такая думская комиссия, составленная напополам из людей партии власти и оппозиции, то она будет обсуждать регламент работы общественного телевидения. Было бы какое-то движение.

— А если не получится?

— Самое главное не в том, будет ли оно таким или сяким, важно, чтобы генеральный директор не ходил на летучки в Кремль. И конкретно выражаясь, и в целом. Потому что всем понятно, что губернские телеканалы контролируются губернаторами, а федеральные — контролируются Кремлем. Никто этого даже особенно и не скрывает. Это их ресурс, они пиарят себя, они сами себя снимают и сами себя себе же и показывают. Ну еще и нам. И считают, что это хорошо. До тех пор, пока это будет продолжаться, как ни называй, это будет не телевидение, строго говоря, а именно такой вот советский агитпром.

— А сейчас телевидение является агитпромом?

— Является. Когда для журналиста главный ньюсмейкер – это не источник информации, к которому нужно относиться критически, как ко всем источникам информации. Это начальник его начальника. Значит, это никакой он не журналист, не работник медиа, а просто служащий, который стоит на нижней ступеньке лестницы пропаганды и агитации. Он находится на госработе. И он с трясущимися руками и ласковой улыбкой подходит к работодателю своего работодателя. О чем, о каком масс-медиа и журналистике в таком случае приходится говорить?

Источник