Леонид Парфенов. Эхо Москвы. Особое мнение. 25.12.2007

Версия для печати
О. ЖУРАВЛЕВА – Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». У нас в гостях сегодня Леонид Парфенов. Добрый вечер.

Л. ПАРФЕНОВ — Добрый вечер.

О. ЖУРАВЛЕВА — Леонид Парфенов нам дал небольшой информационный повод недавно. Все очень оживились и заинтересовались. И наш слушатель Тошка, программист спрашивает: как с тех пор изменилось телевидение, что вы решили на него вернуться?

Л. ПАРФЕНОВ — Нет, я не возвращаюсь на телевидение в том смысле, под этим всегда подразумевают штатную работу, регулярный текущий эфир.

О. ЖУРАВЛЕВА — Сотрудничество с определенным каналом.

Л. ПАРФЕНОВ — Работа на этом канале. С регулярным эфиром нет, речь идет о телепроектах. По крайней мере, предполагается, вот у меня телепроект документальный фильм с писателем Алексеем Ивановым, известным. У нас такое совместное с ним предприятие. Видимо, 4-серийный. И видимо, 2-серийный фильм к 200-летию Гоголя. И еще я делаю в 4-х томах книгу-альбом по «Намедни-61-99», потому что ощущение того, что это феномены советской эпохи сегодня значат, может быть, даже больше, чем 8-9 лет назад, когда делалась телеверсия.

О. ЖУРАВЛЕВА — Иногда они возвращаются.

Л. ПАРФЕНОВ — Они никуда и не уходили. Как выясняется. Просто не понималось, как глубоко они внутренне сидят.

О. ЖУРАВЛЕВА — А в ком они сидят больше всего?

Л. ПАРФЕНОВ — Вообще в населении. В некой матрице страны. В том, что мы сейчас с Алексеем Венедиктовым говорили, что советское прошлое воспринимается нами как наша античность. Это наше единственное прошлое, которое мы чувствуем своим. И это такой ренессанс советской античности, ровно как Возрождение в Италии было ренессансом…

О. ЖУРАВЛЕВА — Даже статуи наших полководцев будем делать в советской форме.

Л. ПАРФЕНОВ — Да, я сегодня прошел по будущему гастроному номер 1, Ветошный проезд. Это задний фасад ГУМА. Это все эстетика, и понятно, что на нее только сердце и отзывается у потенциального потребителя этого магазина, это эстетика с одной стороны гастронома, который был в высотке на площади Восстания, с другой стороны станция метро «Площадь Революции». Изумительный мрамор. Этот дворец с великолепными люстрами, которые кажутся просто стащенными из гостиницы «Москва». Я спросил у Михаила Куснировича, который мне сказал, что это копии. То есть мы делаем копии советских люстр.

О. ЖУРАВЛЕВА — Античных слепков.

Л. ПАРФЕНОВ — Да. Пожалуйста, слепки античные в музее имени Пушкина. Это наше.

О. ЖУРАВЛЕВА — А как вам кажется, эти люди условно, которым это нравится, которые в это играют, которые располагают деньгами и возможностями, чтобы такие вещи создавать, новые практически, они верят искренне, что нынешние дети, мимо этого ходя, им все на подкорку упадет.

Л. ПАРФЕНОВ — Нет, не в этом дело. Я бы тут эстетику с политикой разделял. Я считаю, что в понятии сталинской архитектуры нет ничего про культ личности. Это просто такой стиль.

О. ЖУРАВЛЕВА — Просто время.

Л. ПАРФЕНОВ – Это просто время. У нас нет прошлого. Мы российское прошлое, дореволюционное так и не смогли понять… Мы правопреемниками являемся Советского Союза, а не российской империи. Не дореволюционной России. Ничего из этого у нас не получилось, вот того общества, которое было многослойное, с земствами, с самоуправлением на местах, с реальной думой, более-менее даже и 4-й. Этого у нас нет. У нас нашим оказывается тем, до чего можно дотянуться и почувствовать своим или оттолкнуться для того, чтобы двигаться куда-то, вот это… И формат книжки, например, «Намедни-61-99», он позволяет точнее это сформулировать, почувствовать и сделать так, чтобы по совокупности было бы понятно, что это была совершенно особая собственная цивилизация доморощенная в лучшем смысле этого слова. При этом она была обречена, что не мешало ей быть в каких-то вещах трогательной, замечательной, а в каких-то ужасной, омерзительной, мерзкой и очень провинциальной.

О. ЖУРАВЛЕВА — О формате книжки. Это будет иллюстрированный альбом?

Л. ПАРФЕНОВ — У меня есть даже…

О. ЖУРАВЛЕВА — Макет.

Л. ПАРФЕНОВ — Да, те, кто являются телезрителями, они могут увидеть.

О. ЖУРАВЛЕВА — Те, кто не являются, скажу, что это и иллюстрировано и много текста.

Л. ПАРФЕНОВ — Самое главное этот поток, когда и братская ГЭС, и Гагарин полетел и песня «Хотят ли русские войны и обруч хула-хуп и туфли на шпильках, и берлинский кризис. Это все идет одним валом. Метод монтажности, ощущение…

О. ЖУРАВЛЕВА — То, что было фирменным знаком программы.

Л. ПАРФЕНОВ — Ощущение этого потока должно остаться. Потому что это очень драгоценный эффект того, что на человека влияет все и разом.

О. ЖУРАВЛЕВА — Если можно, ответить на один вопрос от анархиста Коца: правда, что вы сыграете немецкого шпиона в новой экранизации Бориса Акунина?

Л. ПАРФЕНОВ — Григорий Шалвович этого очень хочет. Более того, были пробы. Были отдельно пробы, потом у меня были пробы с замечательным и популярным актером Чадовым. Но так и не было ни одного съемочного дня. Как-то все лето прошло в каких-то оргхлопотах, правда я был не слишком свободен, но мне никто и не назначил никакого дня, вот туда являйтесь. Поэтому состоится ли этот проект вообще…

О. ЖУРАВЛЕВА — Но вам бы хотелось в этом принять участие?

Л. ПАРФЕНОВ — Пробы я прошел. Я все время говорю, вы только сначала проверьте, говорить на коверканном русском, коверканном немецком это одно и придумывать какие-то словечки и напевать какие-то песенки, это одна история. Хотя я понимаю прекрасно, что нельзя к этому относиться слишком серьезно, предполагалось, что это какой-то все-таки постмодернистский взгляд, все равно противодействие любого русского и любого немца, разведчика, контрразведчика, это немножко игра в Штирлица и Мюллера. Вот опять тоже видите, а мы от этого никуда не можем выскочить. Потому что это как бы матрица, это на сетчатке глаз.

О. ЖУРАВЛЕВА — Но дети-то растут другие совсем.

Л. ПАРФЕНОВ — Сколько раз это было уже показано. В каком количестве анекдотов.

О. ЖУРАВЛЕВА — С молоком матери.

Л. ПАРФЕНОВ – «Легенды и мифы Древней Греции», никого нет уже, кто бы застал их в первородстве. Но живы ведь. Нам что-то, ах, Аполлон, Аполлон, когда человек говорил у Райкина. Не оттого, что он Куна читал. А оттого, что это никуда не деть.

О. ЖУРАВЛЕВА — Мы немножко прошлись по будущим проектам Леонида Парфенова. И его взгляде на нынешнюю жизнь. Продолжим после паузы.

РЕКЛАМА

О. ЖУРАВЛЕВА — Мы продолжаем наши игры и наши воспоминания о прекрасном. В частности хотелось бы в такой контекст истории углубиться. У нас идет скандал с учебниками. Не то чтобы скандал, но все та же разборка по поводу пособия для учителя.

Л. ПАРФЕНОВ – «Книга для учителя».

О. ЖУРАВЛЕВА — Которая превратилась в учебник. И уже в некоторых областях это официальный учебник истории.

Л. ПАРФЕНОВ — Я получил от господина Филиппова и его соредактора эту книжку. Она мне показалась или, может быть, у меня был какой-то пробный тираж, потому что там была указана всего 1 тысяча экз. Она уже написана действительно как учебник для 11-го класса. И идеологически она совершенно совпадает и текстуально, в том числе в важных идеологических кусках с этой «Книгой для учителя» Александра Филиппова, которая вызвала много разговоров летом. И я сейчас для годового номера «Newsweek» беседовал с господином Филипповым. И это был такой диалог и конечно, я его ни в чем не переубедил. Но тут еще важно понимать, все-таки господин Филиппов находится не совсем в позиции ученого. Он сотрудник аналитических групп, которые сотрудничают, прежде всего, с администрацией президента, и, в общем, он представляет собой то крыло администрации, обслугу такую интеллектуальную.

О. ЖУРАВЛЕВА — Но именно этот человек написал учебник.

Л. ПАРФЕНОВ — Да, которая связана с В. Ю. Сурковым. И понятно, что огромный раздел и вообще вся путинская Россия, которая называется: на пути к суверенной демократии, или просто суверенная демократия и эти 8 пунктов суверенной демократии, которые я ему сказал, что для меня это абсолютно то же самое, как нас заставляли заучивать в университете признаки развитого социализма. Ничего другого.

О. ЖУРАВЛЕВА — Еще в учебнике истории, прошу прощения, блистательный был пассаж, который меня поверг вообще в размышления и долгие раздумья в 9-м классе. С появлением советского государства появился новый тип патриотизма – советский патриотизм.

Л. ПАРФЕНОВ — Ну да, конечно. Советский Союз не был демократией, но он был ориентиром и примером лучшего справедливого общества для многих миллионов людей во всем мире. Это из этого учебника Александра Филиппова. Сам Александр Вячеславович объяснил мне, что есть социальный заказ, запрос на преемственность, на такую историю, в которой Киевская Русь, Московская Русь, Российская империя и Советский Союз в равной степени наше прошлое. Это заставляет вот это все гармонизировать. Я ему пытался втолковать, что по прочтению этого учебника абсолютно как в учебнике истории КПСС, когда КПСС равна сама себе. Никогда не ошибается, идет единственно верной дорогой, которая у нее внутренне как-то ей присуща и она не собьется ни влево, ни вправо. И всегда права, и всегда равна самой себе…

О. ЖУРАВЛЕВА — Несмотря на перегибы на местах.

Л. ПАРФЕНОВ — И Россия точно также. Она вечно несет в себе какую-то, в общем, недвусмысленную имперскую задачу, какой-то своей реализации. И при Александре ли Третьем, при Иосифе Виссарионовиче, так ли, сяк ли, входя в Афганистан или дружа с Китаем…

О. ЖУРАВЛЕВА — Или разбираясь с ЮКОСом.

Л. ПАРФЕНОВ — Неважно, она всегда идет какой-то своей верной дорогой, внутренне ею понимаемой. Конечно, можно писать любую историю и можно Путина вывести из Мономаха. И можно Путина вывести из Петра Первого. А можно так, можно сяк.

О. ЖУРАВЛЕВА — Можно из Иисуса Христа, простите.

Л. ПАРФЕНОВ — И это оформление, мы так и не доспорили с господином Филипповым, я вполне допускаю, что он искренен…

О. ЖУРАВЛЕВА — А в чем он искренен? Он хочет воспитать человека, который будет любить свою родину?

Л. ПАРФЕНОВ — Видимо, и это. Такой взгляд. Но у Путина было чудесное восклицание: да мало ли что было. Мне кажется, что его нужно написать все-таки на фронтонах академических институтов истории. Да мало ли что было. И конечно, это чувство гордости, я ни от одного из историков, которые сейчас пишут учебники, не добился все-таки ответа. А можно написать такой параграф о раскулачивании, чтобы это вызывало чувство гордости.

О. ЖУРАВЛЕВА — Можно.

Л. ПАРФЕНОВ — Можно ли написать такой параграф о 1968 годе, о вводе танков в Чехословакию, чтобы это вызывало чувство гордости. Видимо, можно, потому что про 1948 год мы, например, с господином Филипповым говорили, про переворот, который мы устраивали в Чехословакии, и он сказал, что в бразильском учебнике там, наверное, вообще ничего нет. Я ему сказал, что у вас как-то так куцо написано. Надо понять, как мы вошли в Восточную Европу. Что мы с нею сделали. Для того чтобы, в том числе понимать, почему они так устремились в НАТО, что они двигают Бронзового солдата. И так далее. История еще и для того нужна, чтобы современность понимать. Почему мы понимаем только…

О. ЖУРАВЛЕВА — Откуда эти обиды.

Л. ПАРФЕНОВ — … свои мотивы, но не учитываем чужих мотивов. Я сейчас не про то, они правы или не правы в этих мотивах. Действительно у всех свои национальные интересы. Но тогда не нужно обижаться на отдачу. Когда стреляешь, то не нужно обижаться, что потом может толкнуть в плечо. Это странно. История, которая ничего не объясняет, в конце концов. Она только утверждает, что мы правы, и все. А каяться не в чем, извиняться нечего. Нечего нам навязывать чувство вины. Это конечно, по сути оправдание советского периода, который был со всякими разными казусами. Но в принципе вполне себе почтенный хороший период. Вот это главный заказ. И плюс, конечно, эта суверенная демократия, которая эти просто 8 пунктов смехотворны. Я ему как-то предложил господину Филиппову, говорю, давайте тогда напишем, я согласен, что у нас своеобразная политическая система, но давайте тогда напишем об административном ресурсе. Описывая, это действительно феномен, который не знаю, возможно ли перевести на иностранные языки. Сам этот термин.

О. ЖУРАВЛЕВА — Это как перестройка и гласность не переводятся.

Л. ПАРФЕНОВ — Административный ресурс, который делает выборы предсказуемыми, с заранее известным результатом. Притом, что они формально альтернативные. Вот это же тоже тогда нужно объяснить. Вот это действительно является существенной частью вот этой России 21 века. Опять же это не про хорошо и не про плохо, а про фиксацию существенных черт, которыми определяется сегодняшняя политическая цивилизация. Я-то все за то, чтобы история все-таки была хоть до какой-то степени наукой, а не идеологией, которая выполняет некий социальный заказ сегодняшнего дня.

О. ЖУРАВЛЕВА — То есть с учебником более-менее понятно, что перспективы печальные. Мне кажется, что тут есть какая-то связь между ренессансом, о котором вы говорили и этим учебником. Наверное, таким образом, они хотят этот разрыв поколений сгладить.

Л. ПАРФЕНОВ — Да тут много разных причин. Это и оправдать сегодняшнее состояние политической…

О. ЖУРАВЛЕВА — А с другой стороны, куда они подшивки газет денут?

Л. ПАРФЕНОВ — Да ничего страшного в этом нет. Поймите, это все равно, это немножко смешно, потому что когда при советской власти учебники были только такие и газеты только такие, телевидение только такое, тогда было понятно. Но не было Интернета, не ездили за границу, не могли ничего читать, не могли на какие-то антенны… То есть альтернативную информацию получить можно. Следующий вопрос в том, что ее не очень хотят получать. И всех очень устраивает положение, при котором президентские выборы, назначенные на 2 марта, состоялись 10 декабря. Явка была сто процентов, в выборах участвовал…

О. ЖУРАВЛЕВА — Победила дружба.

Л. ПАРФЕНОВ — В выборах участвовал один человек — Путин Владимир Владимирович. Гражданин РФ, беспартийный, который отдал сто процентов голосов Медведеву Дмитрию Анатольевичу, гражданину РФ, беспартийному. И все. Но нужно признать, что по этому поводу в обществе, в основном все-таки существует консенсус. Всем это если не нравится, то, по крайней мере, такое политическое безразличие, не политическую активность, именно политическое безразличие люди, несомненно, такому выбору делегировали. Опять-таки уже написали, что не все считают Советский Союз своей античностью, да, очевидно, не все. У нас 145 млн., конечно есть разные люди. Мы же говорим о неких принципиальных общих трендах, о неком востребованном, о том, что считать мейнстримом сегодня. Что считать не одной крайностью и не другой крайностью, а что носится в воздухе, является неким средневзвешенным общественным настроением. Оно таково.

О. ЖУРАВЛЕВА — Общественные настроения таковы, что здесь идет бурная реакция на пейджере. Пишут, например: господин Парфенов, — пишет Виктор, — мы зря вошли в 1968 году в ЧССР. А что делал корпус белочехов, протянувшийся от западной границы до Южного Урала. По приглашению какого правительства чехи находились на нашей территории.

Л. ПАРФЕНОВ — Они были тогда в плену просто. Поскольку они в австро-венгерской армии были.

О. ЖУРАВЛЕВА — Но тут вопрос…

Л. ПАРФЕНОВ — Мы что ходили туда мстить за белочехов 1918 года. Мы же там все-таки…

О. ЖУРАВЛЕВА — Тут вопрос в непрерывности этого процесса.

Л. ПАРФЕНОВ — Да нет, ради бога. Я что говорю, что чехи правы, а мы не правы. Да нет, пусть будет и 1918 год с этими белочехами. И пусть будет 1968 и 1948. Я не про то, что кто-то тут прав, а кто-то не прав. А про то, что это было. Это надо объяснить. Это является существенным…

О. ЖУРАВЛЕВА — Как вы считаете, такого рода учебники опасны? Для общества. А если их много… А если потом будут только эти учебники.

Л. ПАРФЕНОВ — Понимаете, опасным мне представляется то, что эту книгу тогда презентовал господин Сурков, а по заказу его она собственно и написана. Когда сам себе заказчик, сам себе потребитель, сам себе выставляешь оценку…

О. ЖУРАВЛЕВА — Потребитель это будет не Сурков.

Л. ПАРФЕНОВ — Потребитель в том смысле, что тебе это нужно, она в твой адрес сделана. Она про твою суверенную демократию, ты же сам это по стране распространишь. То есть ты и заказчик, ты и приемо-сдаточная комиссия. И ты же делаешь вид, что это вообще объективная наука, которая сама написалась. Вот это лукавство действительно…

О. ЖУРАВЛЕВА — Оно действенное?

Л. ПАРФЕНОВ — Это тот же административный ресурс.

О. ЖУРАВЛЕВА — Судя по всему, он действенен, судя по выборам.

Л. ПАРФЕНОВ — Конечно.

О. ЖУРАВЛЕВА — То есть в принципе 88% будет уже правильно знать историю.

Л. ПАРФЕНОВ — Именно потому, что такое отношение к Советскому Союзу уже в значительной степени сформировано, теперь его нужно просто в учебнике оформить. То есть оно существует. Оно в умонастроениях присутствует. Но теперь это нуждается в такой теоретической базе что ли.

О. ЖУРАВЛЕВА — Припечатать.

Л. ПАРФЕНОВ — Да, и это пройти и понять. Что да, так было, как там: так было, так есть, так будет всегда. Строчки Сергея Михалкова.

О. ЖУРАВЛЕВА — Как всегда с песней в нашем эфире присутствует Леонид Парфенов. И он к нам еще вернется обязательно.

НОВОСТИ

О. ЖУРАВЛЕВА — Мы продолжаем дискутировать на sms. Но мы уже отошли от темы истории учебника.

Л. ПАРФЕНОВ — Пока была рекламная пауза, чудесно уже написали, что оказывается можно написать про раскулачивание так, чтобы была гордость. Потому что оказывается, раскулачивание было в гражданскую войну и это были враги, которые сжигали хлеб. Конечно, тогда можно.

О. ЖУРАВЛЕВА — Можно. Я на самом деле тоже считаю, что можно, просто нужно подойти к этому со специальным…

Л. ПАРФЕНОВ — С социальным заказом.

О. ЖУРАВЛЕВА — Мы про новейшую историю еще не сказали, тем более что есть вопрос. Пишет нам наш слушатель: каково наиболее запоминающееся событие этого года?

Л. ПАРФЕНОВ — Вы знаете, я не могу сказать, что это как бы одно событие.

О. ЖУРАВЛЕВА — Давайте итог подведем.

Л. ПАРФЕНОВ — Вот эта поздняя осень, которая оформила в окончательном виде такую политическую систему, политическую цивилизацию, вот это, наверное, главный все-таки итог. И иное отношение к Путину, которое началось примерно с его 55-летия.

О. ЖУРАВЛЕВА — А в чем оно иное?

Л. ПАРФЕНОВ — Это то, что называют культом, это конечно какие-то элементы культа есть. Но это как бы сказать, это Путин вне зависимости от должности. И это понятно, что Путин само по себе стало должностью. Он работает Путиным. Как раньше было: он работает Лениным. Вождизм, который не зависит от должности. Тоже ясно, для чего это создавалось. Для чего это донадувалось. Чтобы это была персона, а не должностное лицо. Не глава государства, или глава правительства.

О. ЖУРАВЛЕВА — И лично Леонид Ильич Брежнев.

Л. ПАРФЕНОВ — Да, это стало лично. Это конечно, такая вещь, которая просто сразу замечается. Потому что изменился канон. Того, как принято говорить, то, как Грызлов сказал: нашего национального лидера президента России Владимира Путина, когда он приветствовал. И оформление на съезде том самом последнем, на котором Путин с Медведевым прошли, я специально посмотрел в воскресенье, чтобы увидеть эту картинку, так как в фильме «Ленин в Октябре», когда распахиваются двери актового зала Смольного и вожди идут от заднего ряда к последнему. Поднимая с каждым своим шагом очередной ряд и очередные аплодисменты. То есть подбрасывая людей и те, кто начали аплодировать первыми, разумеется, не оставляют этих аплодисментов, потому что влюблено смотрят в удаляющиеся спины…

О. ЖУРАВЛЕВА — Во всех стенограммах писалось: бурные овации.

Л. ПАРФЕНОВ — Понимаете, ведь можно было войти через сцену, как-то сбоку и пройти перед первым рядом. Нет, и это было снято соответствующим образом. Это был такой триумф воли. Это такой был проход этой волной. Это такая сакрализация власти. Она совсем уже священна. Совсем не является ни предметом нашего выбора, ни предметом нашего обсуждения, ни предметом какой-то политической программы, которую бы Дмитрий Анатольевич излагал. Или общественная дискуссия, которая бы была и которая бы что-то делегировала, какие-то общественные запросы доносила бы до будущего главы государства. Нет, ничего этого нет. Есть опять-таки власть так же, как КПСС в учебнике, которая как бы равна самой себе. И сама всегда знает, что сделать и всегда права. И всегда движется одной и той же дорогой. То есть на самом деле она совершает, как там влево и вправо от линии партии, но сама она себя несет так, что она просто такой ледокол…

О. ЖУРАВЛЕВА — То есть для вас так выглядит финал года?

Л. ПАРФЕНОВ — Да, потому что это оформило…

О. ЖУРАВЛЕВА — А что еще?

Л. ПАРФЕНОВ — Есть масса вещей, связанных с частной жизнью, диск Земфиры или какие-то фильмы. Или…

О. ЖУРАВЛЕВА — «Иронию судьбы-2» еще не видели?

Л. ПАРФЕНОВ — Нет, не видел. Мог посмотреть в четверг, но было подписание номера.

О. ЖУРАВЛЕВА — Хотели?

Л. ПАРФЕНОВ — Очень хотел пойти. Но понимаете, из офиса, который за ВДНХ в конец Ленинского проспекта в клуб «Эльдар» доехать это…

О. ЖУРАВЛЕВА — Это тоже признак времени.

Л. ПАРФЕНОВ — Да, кстати, у нас была, «Методом пробок и ошибок» называлась статья, которая посвящена новой формуле регулирования движения, которое рассчитано математически, по-моему, в Цюрихском университете. Или в каком-то Цюрихском математическом центре, который…

О. ЖУРАВЛЕВА — Но с поправкой не на швейцарцев, а на нас.

Л. ПАРФЕНОВ — Нет, это вообще заказывали не швейцарцы и не мы, а Саудовская Аравия. Из-за толп во время хаджа. Там пробки и вообще столпотворения куда покруче, чем на Садовом кольце. Но наши эксперты тогда говорили, сейчас просто тоже сюда мучительно ехал полтора часа из центра в центр. И наши эксперты говорили, что только так как Париж вставал в конце 60-х годов на несколько дней, не на несколько часов, как бывало, встает Москва при внезапном снегопаде, когда зима опять нагрянула без предупреждения. А когда 4-5 дней, просто брошенные машины. Они стоят оцепеневшие. Только тогда что-то изменится. Потому что власти, все, чем занимается ГАИ реально в смысле регулирования движения, это обеспечивает машинам со спецсигналами проезд. Больше ничего.

О. ЖУРАВЛЕВА — Но когда им уже нельзя будет обеспечить проезд.

Л. ПАРФЕНОВ — Да, когда встанет вообще все, тогда мы опомнимся и перейдем к какой-то иной системе регулирования. Там была эта система, которая не связана, как бы регулирование как хаос, а не как система, что ничего это не дает. Эти интервалы светофоров.

О. ЖУРАВЛЕВА — Понятно. Значит, с итогами года больше ничего у вас не вырисовывается. Вы говорили о том, что у вас есть какой-то итоговый номер.

Л. ПАРФЕНОВ — Да, новый номер, в котором диалог с Александром Филипповым, в котором статьи…

О. ЖУРАВЛЕВА — Взгляд на историю, взгляд на власть.

Л. ПАРФЕНОВ — И взгляд на культ, и взгляд на оформившееся такое: «Путин чудес» что называется у нас. Потому что было несколько таких тайных спецопераций. Тайно готовящихся. Несколько политических сюрпризов, которые Владимир Владимирович преподнес под конец года.

О. ЖУРАВЛЕВА — Официальное объявление Медведева преемником стало для вас сюрпризом?

Л. ПАРФЕНОВ — Оно для всех все-таки стало сюрпризом. Притом, что и не только Алексей Алексеевич Венедиктов настаивает на том, что он говорил, что да, будет Медведев, но ведь как это будет и действительно ли он, и не остается ли никаких шансов Сергею Борисовичу или еще что-то, в этом-то никто не мог быть уверен.

О. ЖУРАВЛЕВА — А сейчас вы верите, что Медведев и все.

Л. ПАРФЕНОВ — Я в той же программе «Время», которую посмотрел для того, чтобы увидеть, как был оформлен проход, ведущий сказал замечательно: интриги нет, как нет интриги в США, в Европе. А интрига политическая на выборах бывает только в странах третьего мира. И тут я понял, что Петр Толстой, оказывается, знает, кто победит: республиканец или демократ. А вообще из демократов Хиллари Клинтон или Обама. Но он почему-то ничего не сказал. Так я и остался в недоумении, как это так интриги нет. И как это нет никаких перемен. А вот Руаяль или Саркози это не был разве выбор. Просто принципиальный. Туда или туда. С этого шираковского распутья отправиться не мелкой стране Европы.

О. ЖУРАВЛЕВА — Мы чего-то не понимаем, наверное.

Л. ПАРФЕНОВ — Чего-то мы, наверное, да, не догоняем, может быть.

О. ЖУРАВЛЕВА — В заключение программы ответьте еще раз, будете ли вы возвращаться к форме «Намедни».

Л. ПАРФЕНОВ — Нет, книжка будет. В «Живом журнале» есть журнал, можете почитать, блог в смысле. Даже сегодня выложено три, просто меня спрашивали, как вы про музыку будете писать. Она же не звучит в книге. Там было много про песни.

О. ЖУРАВЛЕВА — То есть у вас сразу же, как это дублируется….

Л. ПАРФЕНОВ — Нет, там какие-то есть куски. И есть переписка. Потому что блог был затеян, прежде всего, из соображений того, что ТАССовская съемка 1960-70 годов, она скучна. Понимаете, человек присылает себя 6-летним вихрастым пацаном, который пытается выковыривать эту трехкопеечную монетку из автомата газированной воды. Вот куда она там… Это же ТАСС никогда не снимет. Или сейчас мы собираем какие-то замечательные, передающие характер этого, 1963-64-65 годов, регистрация браков во дворцах новобрачных. Они тогда были от хрущевской последней борьбы с религией. Возникли тогда эти советские венчания, советские крестины. Дом ребенка, дом малютки. Не в смысле сиротский, а там, где новорожденных регистрируют. Понимаете, в ТАССе получите парадную, скучную, тоже конечно несет в себе печать времени, но печать времени как тогда было официально принято снимать. А вот чем это было внутренне, бытово, вы получите только из такой частной съемки.

О. ЖУРАВЛЕВА — Из частных архивов. К сожалению, их мало. Но они есть.

Л. ПАРФЕНОВ — Их немало. Просто никто ничего не хранит. Это у нас не очень принято. Слишком такая полосатая зебрастая история. И поколенчески она очень разделяется. Но на самом деле кое-что все-таки сохраняется у людей.

О. ЖУРАВЛЕВА — От Леонида Парфенова и от себя лично рекомендую вам все хранить, все беречь. Беречь архивы, ничего не жечь.

Л. ПАРФЕНОВ — Пусть своя будет история. Не надейтесь на учебники.

О. ЖУРАВЛЕВА — Да, писать свою историю. А сегодня у нас гостем в программе «Особое мнение» был Леонид Парфенов. Спасибо большое. Всего доброго.

Л. ПАРФЕНОВ — Спасибо. Всего доброго.