АННА ГОЛУБЕВА по частям разбирает новую передачу Леонида Парфенова
На большом аналоговом ТВ Леонид Парфенов появляется редко, у него там реноме авангардиста, от которого принято ожидать чего-то нового и передового. Для поколения «Дождя» он, наоборот, классик, тут от него ждут не инноваций, а как раз канонического исполнения коронных номеров — ну или вариаций на тему. То есть аудиторию большого ТВ Парфенову удивить нетрудно, тем более что в последние годы планка там висит гораздо ниже среднего роста, а адептов «Дождя» удивлять, выходит, не положено.
Было интересно, как Парфенов в этих обстоятельствах выступит. Тем более что авторской передачи — не развлекательной, как в прошлый раз на Первом, не на паях, как в прошлый раз на «Дожде», а собственной, сольной, регулярной информационной передачи у него не было, получается, со времен «Намедни». С 2004-го то есть.
Парфенов — не человек «Дождя». Спонтанность и непосредственность ему не свойственны, по крайней мере — при исполнении. То, что он обычно делает в эфире, тщательно прописано и отрепетировано, текст выучен заранее, жест и интонация продуманы, ходы записаны, в правом рукаве — сценарий, в левом — отборные редакторы, за камерами, пультами и монтажками — лучшие люди соответствующих гильдий, каждая склейка вылизана, картинка сияет. Парфенов — перфекционист.
Не сказать, чтобы чем-то таким грешил «Дождь», тут на первом плане как раз спонтанность, детская непосредственность, молодой задор, а вот старорежимная эфирная тщательность и дисциплина, ну как бы это сказать… не основной пока приоритет.
В общем, изделия парфеновской мастерской для юного, без косметики, телевидения 2.0 — продукт слишком затейливый, декоративный, эстетский, он бы тут смотрелся как вельможа галантного века с брабантскими манжетами в компании юных разночинцев, привыкших изъясняться не салонным полунамеком, а по-базаровски прямо.
Впрочем, лично Леонид Парфенов с этой жизнью современною на короткой ноге, и она к нему со всем почтением. Это было заметно во время презентации последнего тома «Намедни 2006—2010», показанной в прямом «дождевом» эфире за пару дней до премьеры новой передачи. Парфенов собрал там несколько знаковых фигур поздних нулевых, от Димы Билана до Юрия Сапрыкина, и, возвышаясь над ними на высоком стуле, дирижировал в режиме vivo коллективной ностальгией. Героям пятилетки уже есть что вспомнить, и предавались они этому занятию так же охотно, как зрители каких-нибудь «Старых песен о главном» 15 лет назад под руководством того же Парфенова. Получается, что Парфенов и этому младому племени дирижер и летописец.
Парфенов и дети
На этот раз передачу Парфенов делает с Александром Уржановым и командой эмигрантов с НТВ, известных своим вкладом в создание «Центрального телевидения». По возрасту многие из них Парфенову годятся в дети, а по намедниевскому счету это, пожалуй, внуки — но и они, как и парфенята первого призыва, Андрей Лошак и Алексей Пивоваров, сами уже вышли в мэтры. Однако и в этой компании Парфенов выглядит чуть ли не сверстником. То ли ему с генетикой повезло, то ли дело в диете и воздержании — в частности, от роли наставника и учителя творческой молодежи.
Авторское название
Прежде на «Дожде» были «Парфенов и Познер», после развода каждый сохранил свою фамилию. Парфенов, как и Познер, сам себе не только автор и ведущий, но и бренд, жанр и медиа. Имя заменяет передаче аннотации и частично анонсы. Его и выговорить проще, и объясняет оно гораздо больше. Заодно название «Парфенов» — и легкая пародия на старшего коллегу. По части оформления у «Парфенова» тоже все как положено солидной именной передаче — те же задумчивые портреты ведущего, а на отбивке, которая видна чаще всего, он запечатлен с задумчиво приоткрытым ртом.
Конферанс
Этим словом во времена «Намедни» называлось ведение. Парфенов одним из первых в отечественном эфире начал разнообразить это дело, вводя в обиход стендапы, так сказать, анимированные. Это когда репортер не торчит в правом нижнем углу кадра с колотушкой, а куда-то идет, карабкается, скатывается, в общем, занят делом, но не перестает говорить (прыгающие интонации стали парфеновской коронкой). Этот, правильнее сказать, мувап у него перенимали не только ученики, но и старшие товарищи, даже такие монументальные, как Евгений Киселев. На «Дожде» Парфенов себя пародирует — преувеличенно жестикулирует, гримасничает, активно размахивает айпэдом. Перемещаться ему тут особенно не приходится, остается оживлять беседу стоя. Когда надо связаться с комментатором по телефону и у ведущего оказывается по гаджету в каждой руке, он решает занять чем-нибудь и нижнюю конечность, ставит ногу на услужливо выкатившийся навстречу мяч и в таком положении беседует с Михаилом Прохоровым, демонстрируя публике отменный эквилибр.
Студия
Студия «Парфенова» — полная противоположность «дождевым» интерьерам. Ничего от лофта — ни крашенных в белое кирпичей, ни жестяных абажуров, ни пластика, никаких креативных подходов к бывшему лабазу. Перед нами не публичное, а персональное пространство, то ли кабинет, то ли гостиная: книжные полки, теплая коричневая гамма, мягкий свет, дерево, драпировки, гардины, пахнет трубочным табаком, возможно, это намек. Парфенов как будто не на «Красном Октябре», а где-то поблизости, но в совершенно другом измерении: в Доме на набережной, что ли?
Парфенов как будто не на «Красном Октябре», а где-то поблизости, но в совершенно другом измерении: в Доме на набережной, что ли?
Правда, вид за окном тот же, что и у всех, и краски для его описания берутся из общей палитры. Сюжеты — те же, что обсуждают в вашей ленте ФБ (так и Первый канал свои не с неба берет, за вычетом двух-трех, спускаемых из главка). Лица знакомые. Вот Кох что-то комментирует, вот чокается у стойки компания уволившихся из «Коммерсанта» по собственному, вот Кашин идет на Гребенщикова, снимая крупным планом преимущественно себя; а как вы хотите, чтобы выглядела колумнистика на экране?
Жанр
Это подчеркнуто не называется информационной программой, а называется документальным сериалом — привет Пивоварову и способ уйти от определений, запутать следы и вольно петлять себе дальше в поисках жанра. Обзор нескольких событий недели, примерно тех же, что в вашей ленте. Фактура неоднородна, конструкция гибкая — создатели «Парфенова» адаптируют его к новой среде, это какая-то переходная форма, микс большого телевизионного стиля и малой сетевой пластики. Добротный репортаж Родиона Чепеля про экс-главу ВАК и поддельные диссертации изваян в традициях классического НТВ тех времен, когда новости были профессией. А снятое на мобильный видео Олега Кашина — чисто сетевой формат. Комментарии о ситуации на Кипре склеены чуть ли не на ламповой линейке, а отзывы Льва Рубинштейна, Лии Ахеджаковой и Максима Кронгауза о законе, запрещающем ругаться матом в СМИ, смонтированы, кажется, при помощи диджейского пульта.
Хуже смотрятся постановочные эпизоды, в которых актеры театра «Практика» читают диалоги из протоколов чьей-то областной думы. Нет, актеры хорошие, диалоги, понятно, чистый Гоголь; непонятно, какое отношение они имеют к важным событиям недели, может, это просто не из моей ленты. Подводка ведущего могла бы многое объяснить, но вот тут она слишком витиевата для тех скоростей, на которых произносится. Передача принципиально собрана из кусочков разной длины и цвета, но драматические сцены в этом пэчворке кажутся слишком громоздкими, как сукно рядом с ситцем.
Преамбула о Березовском
20-минутный сюжет в самом начале состоит из одного мувапа Парфенова около особняка, бывшего прежде домом приемов «ЛогоВАЗа», фрагментов старого интервью Березовского и 14 свежих интервью людей, которым есть что о нем сказать. Половина синхронов взята по скайпу, но зато среди говорящих не только Демьян Кудрявцев, Андрей Васильев и Глеб Павловский, но и Юлий Дубов из Лондона с деталями о расследовании обстоятельств смерти, Андрей Луговой с заявлением, что политических противников у Березовского не было, и Иван Рыбкин с мемуаром о матери Березовского, часто говорившей сыну: «Боря, помирись с Володей». Все это добыто и смонтировано за несколько часов, прошедших после того, как известия о смерти Березовского появились в вашей ленте. Неплохая скорость даже для большого телевидения. В общем, кое-чему Парфенов все-таки может научить творческую молодежь.